Улица отчаяния - Страница 26

Но я быстро штопал дыры в своем образовании и был уже почти уверен, что для следующей серии песен мне не потребуется ничья помощь. К тому же я особо позаботился, чтобы авторство всего будущего материала осталось вне сферы подписанного соглашения; это соглашение предусматривало выпуск трех альбомов (вместо пяти, как хотела того «Эй-ар-си»), но в нем не было пункта о том, что песни второго и третьего альбома также принадлежат всей группе, а не кому-то конкретно. Это был один из самых разумных моих поступков за всю мою жизнь. А вернее — единственный случай, когда я поступил абсолютно разумно. Не иначе как сдуру.

Меня, конечно же, ободрали, но я воспринимаю это как вполне умеренную плату за приобщение к мелкобуржуазной расчетливости. Без внешнего руководства я получил бы все авторство и гораздо меньший гонорар — чести, как поется в той арии, много, а денег мало. Да что там далеко ходить, некоторые мои знакомые едва сводят концы с концами, хотя их продажи давно перевалили за десять, пятнадцать миллионов экземпляров, вот тебе и всемирная слава. Господи, да им бы полагалось быть мультимиллионерами, даже после уплаты всех налогов, но их деньги буквально испарились, просочились в щели контрактов и соглашений, достались продюсерам и юристам, записывающим компаниям, администраторам и агентам, канули в бездонную яму налоговых сделок.

Тридцать три с третью процента (весьма пристойная доля) реальной, солидной суммы стоят несравненно больше, чем сто процентов радужного мыльного пузыря. Без вкуса к цифре конечного итога в этом бизнесе делать нечего.

И вот, значит, я, человек умудренный и значительный, опьяненный раскрывающимися передо мною перспективами, сидел со своей школьной подругой в баре «Ватерлоо». Полчаса назад, когда я буквально смел Джин с тротуара Эспедер-стрит, она выглядела совсем озябшей, но в теплом, прокуренном баре к зеленоватым щекам быстро вернулся румянец. Короткая стрижка ничуть не убавила блеска и пышности ее роскошных каштановых волос; ее лицо слегка округлилось, линии скул и подбородка стали более мягкими, женственными. Губы Джин утратили детскую припухлость и теперь, на мой сексуально многоопытный взгляд (в мае на вечеринке у Дейва я познакомился с очаровательной девушкой), они выглядели весьма привлекательно; груди, скрытые плиссированным корсажем длинного платья, все так же вызывали у меня легкое головокружение.

— Следи за прилавками, — сказал я. — Группа называется «Застывшее золото», альбом мы думаем назвать «Застывшее золото и жидкий лед», а на первом сингле будет либо песня «Еще один дождливый день», либо «Застывшее золото».

— Похоже, ты в восторге от этого названия, — улыбнулась Джин.

— К-какое т-там в восторге, в тихом ужасе, но они не приняли ни одно из тех, что я п-предлагал. А я подумал, если от этого названия никак не отделаешься, почему бы не обратить его нам на пользу? Сделать так, чтобы оно на нас работало. И тогда я взял первые буквы этих слов, F и G , понимаешь? И начал бренчать два аккорда, один за другим, и это звучало вполне клево, хорошо звучало. Теперь на них построено начало песни, понимаешь? Ставишь альбом и сразу это и слышишь, F, G. Это будет наш фирменный знак, понимаешь? Наша тема, лейтмотив, ну, в этом роде. Не так, конечно же, классно, как у Баха с его В, А, С, Н, но все равно классно, верно ведь? Такая штука, она сразу сработает на паблисити, понимаешь? Она даст журналистам о чем писать, о чем говорить по радио, ну и заставит людей запомнить мое имя, и это тоже.

Мучительная сухость во рту заставила меня прервать долгий, почти безостановочный треп и залпом заглотить пинту пива. Я извергал слова с такой пулеметной скоростью, что в нормальной обстановке непременно споткнулся бы если не на первом, то на втором слове, но сейчас, для разнообразия, мое заикание попросту не поспевало за языком, надо думать — от перевозбуждения.

— Классно-то классно, — улыбнулась Джин, — но ты бы с этим поосторожнее. Не слишком выпячивай себя, люди этого не любят.

— Любят, — расхохотался я, — еще как любят! Посмотри, как они обожают рок-звезд, а т-те т-только э-т-тим и занимаются. — И, заметив на ее лице сомнение, добавил: — Да ты не беспокойся, я и не думаю выпячиваться, этим займутся другие, а я буду так, на заднем плане. И я не намерен писать симфонии или что еще в этом роде, заметное. Я всего-то и хочу, что сочинять песни, мотивчики, которые можно насвистеть.

— Насвистеть, — кивнула Джин. — Ясно.

Я принес от бармена еще одну кружку пива, сел и спросил:

— Ну, а вообще… у тебя-то как?

— Нормально, — пожала плечами Джин. — С художественным колледжем как-то не получается, а так…

Я успел уже позабыть, что она хотела изучать искусство, вроде бы — в Глазго.

— О-о… Жалко. А почему?

— Ну, так… разное. Да ты не бери в голову.

— А как твоя мама? — Я смутно припоминал, что ее мать мучилась артритом.

— Да все примерно так же, — сказала Джин, покручивая в стакане недоразлитые мною остатки рома с колой. — Врачи направляли ее на обследование и на физиотерапию, но, в общем-то, ничего они сделать не могут. Зато Алекс нашел себе работу в Инверкипе. — А вот Алекса я помнил, это был один из тех братьев, страстно мечтавших обломать мне руки. — Ну так все-таки, — вскинула глаза Джин, — когда ты отчаливаешь в Лондон?

— Н-ну-у… я и сам еще точно не знаю. Я уже подал заявление, увольняюсь с понедельника. А уезжаем мы, может, недели через две, может, чуть позже. Во всяком случае, к концу октября альбом должен быть готов, хоть кровь из носу. У записывающей компании есть квартира в двух шагах от студии, вот там они нас и поселят, бесплатно. Это рядом с Оксфорд-ст-т-трит, слыхала такую? На которой все эти магазины.