Улица отчаяния - Страница 40

Эти сопливые подростки кончали, мы же только-только начали. Настоящая слава была впереди.

И снова странности, ирреальность. Уже через несколько лет я натыкался в старых газетах или у Мики в альбомчике на фотографии всех нас на каких-то там обедах-юбилеях в компании действительно знаменитых людей — других музыкантов, популярных артистов, политиков, даже принцев крови, из тех, что поменьше, и вот пожалуйста, вот вам они, а вот, на заднем плане, я — и я этого абсолютно не помнил. Ничего. Нуль. Nada. Если спросить меня: «Встречался ты с этими людьми?», я поклянусь чем угодно, что нет. Полный провал в памяти.

Весь следующий год прошел как в бреду. Вам знакомы ощущения, когда надерешься в хлам, а утром не можешь вспомнить, чего ты так вчера куролесил? Здесь было то же самое, только отключка продолжалась не ночь, а год. Задним числом я просто поражаюсь, как это мне удалось не выскочить на мостовую перед грузовиком, не отписать какому-нибудь хмырю права на все мои будущие композиции, не ляпнуть чего-нибудь такого, чтобы меня потащили в суд за клевету и оскорбление, попросту не спиться и не сесть на иглу; я был на том самом автопилоте, который если не всегда, то обычно проводит закоренелых алконавтов через все бури и ураганы пьяного разгула, не позволяет им вывалиться из окна или затеять драку с хулиганской шоблой.

«Еще один дождливый день» (с вокалом Дейва, но если вы посмотрите запись программы «Top Of The Pops», в которой мы впервые выдали эту песню на публику, то непременно заметите, что камера задерживается больше на Кристине, чем на солирующем Дейве) занял в феврале семьдесят пятого третье место. Если Дейв (он означил себя на альбоме как «Дейви» и навеки остался таковым в сознании публики) все страдал, когда же наши синглы доберутся наконец до первой строчки, то я не придавал этому особого значения, ведь зато наш альбом продержался первым целых пять недель. Вполне возможно, что многие люди не покупали сингл только потому, что у них была уже эта песня на альбоме, пусть и в другой версии.

Я сильно подозревал, что в действительности Дейва волновало совсем другое: он хотел сохранить за собой лидерство в группе и опасался, как бы «Эй-ар-си» не предпочла ему Кристину — из тех соображений, что ее сингл был лучше принят публикой. А я-то думал, он только на героя гитары замахивался.

Были еще два интересных момента. Во-первых, как-то после нашего первого появления на телевидении я сказал Дейву, что за последнее время Кристина заметно выросла, и не столько в технике пения, сколько в подаче, в том, как она двигается на сцене, как уверенно себя держит. Если тогда, на концерте в Пейсли, Крис показалась мне чуть ли не чопорной, то теперь из нее получилась самая настоящая… ну, не думаю, что я употребил слово «стерва», но, в общем, высказался в этом смысле. Я объяснял это благотворным влиянием Майка Милна и Большого Сэма — ну, и попросту тем, что мы теперь вырвались на оперативный простор, стали считай что звездами. «Да нет, — ухмыльнулся Дейв. — Драть их надо, вот и все дела». Он заговорщицки подмигнул и удалился.

А мне-то, дураку, казалось самоочевидным, что они приступили к этому занятию задолго до знакомства со мной, ну а кроме того… да кой хрен, я и вообще внутренне отвергал саму эту идею, и не сказать, чтобы просто из ревности. Мудак, выругал я себя. Бойскаут сраный.

Ну, и во-вторых, все та же мелкобуржуазная расчетливость. Пару лет назад я спросил у Рика Тамбера, почему это «Эй-ар-си» никогда не удовлетворялась самыми безупречными миксами, сделанными для альбома, и для каждого сингла микшировала песни наново? Рик ухмыльнулся, как игрок, собирающийся шлепнуть на стол флэш-рояль в ответ на твою тузовую тройку.

— А потому, — сказал он, — что серьезные фэны непременно подумают о покупке альбома синглов, но в то же самое время некоторые даже из самых серьезных фэнов никогда не покупают сорокапятки, и альбом синглов они тоже не купят, если весь материал у них уже есть на обычных альбомах, а когда мы ставим везде разные миксы, им приходится покупать альбом синглов, в результате чего мы с тобой зарабатываем больше, ведь они купят семь альбомов вместо шести или восемь вместо семи, уж как там получится, но в любом случае мы продаем больше альбомов при том же количестве материала и при том же студийном времени, пусть там его доля в стоимости пластинки и совсем маленькая, но все на пользу, как говорят русские: «Пять бабушек — рубль»…

Это объяснение растянулось еще минут на десять; и кто бы подумал, что он только что занюхал солидную дозу колумбийского «Аякса».

Вы поняли, что тут самое интересное? Господи, да мне бы такое и в голову не пришло. Они с самого начала думали на пять-шесть альбомов, на пять-шесть лет вперед, такое вот перспективное планирование. Это вам и есть менталитет среднего класса, умение смотреть в будущее. Они разумно тратят свое жалованье, а потому никогда не стреляют до получки, они и безо всякой рекламы не забудут застраховать свою жизнь, ведь это инвестиция в будущее, они покупают себе крошечную, дурацкую машинку, чтобы хватило денег отдать детей в хорошую частную школу (да и вообще маленькая машина гораздо практичнее). Они могут держать в дому спиртные напитки, не считают святым долгом выхлебать их в первый же вечер. То ли дело наш славный рабочий класс. Есть у тебя деньги — пойди и потрать, есть в буфете бутылка — достань и выпей, отсюда и понедельная выдача зарплаты, и магазины, торгующие спиртным только на вынос.

Но есть и общие знаменатели. В мои школьные годы было очень важно знать какую-нибудь группу, настолько малоизвестную, что никто из твоих друзей о ней слыхом не слыхал, и не какую-нибудь там какую попало, а чтобы банда эта играла прогрессив. И если она потом становилась знаменитой (пусть даже все будут кричать «Продались! Продались!»), тебе был обеспечен статус человека с непогрешимым вкусом. Это то, что называется азартной игрой или инвестированием. Поиски лошади, которую хозяева до поры до времени намеренно придерживают, или акций, котирующихся низко, но вот-вот готовых взлететь. Все играют в одни и те же игры, просто какие-то люди зарабатывают на своем варианте игры деньги, а какие-то — нет.